На главном майдане в Киеве, перед огромнейшей толпой горожан выступил с речью. Народ принял меня очень хорошо, свой князь надоел им хуже горькой редьки. Бояре были ему под стать – жадные, чванливые и властолюбивые. Потому и народ киевский мое решение стать первым царем на Руси встретил с одобрением и пониманием. Народ на своей шкуре испытал разобщенность князей, периодически ходивших с войной друг на друга.
Прежде чем принять кардинальные меры в отношении князя Киевского и его бояр, проявил свою царскую волю, допросил лично. Из их компании велел отпустить четверых бояр, не бывших во Владимире и ничего обо мне не знавших. Князю Владимиру Рюриковичу, его воеводе Олегу Скуле и ближнему боярину Рюмину на эшафоте отрубили головы. С объявлением глашатая народу казнили вышеназванных за государственную измену. Тела казненных отдали родственникам, которым я приказал жить в своих усадьбах без выезда. Все вотчины, деревни и большую часть ценностей изменщиков отписали в казну. В княжьем тереме нашли сокровищницу – много нахапал оппортунист. Двадцать сундуков с золотом, серебром и ювелирными украшениями, да двадцать с ценными мехами – хорошее подспорье царской казне.
Рувим Кацман с помощниками занялся пересчетом содержимого сундуков – для описи и сдачи в закрома.
Я тем временем наказал Карчи заняться контрибуцией с киевлян в виде продовольствия и теплой одежды – на Урал, в Тулу и Донецк.
Последний официально наименовали и нанесли на карту.
Скоро зима, как бы пленные не перемерзли. Сроку Карчи дал три дня. Савелию Хвату велел найти толкового тысяцкого или сотника на должность Киевского воеводы.
Боярина Власа Худорина поставил наместником. Из трофейной казны выделил полчетверти на нужды города. В красивейшем Киевском соборе отслужили торжественный молебен во царствование. Один день горожане пили и ели на халяву, на другой – мы уже плыли по Днепру.
Дошли до Смоленска. Основная часть гвардии находилась под его стенами. Город был захвачен Литовским княжеством пять лет назад. Оккупантов обули за одну ночь – из гранатометов, забросали через стену НПГ, открыли ворота, и все – город наш. Литвинов убивали по всему городу – помогали сами горожане. По моему приказу оставили парочку. Кто-то должен донести радостную весть их князю. И строго наказал:
– Если сунутся литвины на Русь, то увидят свою смерть.
По мордам пленных видно, что сия страшная ночь останется в их памяти навсегда. С тем и выгнали их из города.
День отдыха – и снова в путь, на Великий Новгород. До него добрались в первых числах октября, благо осень стояла сухая и теплая. Горожане засели за высокими стенами, и идти под мою руку явно не желали. Взяли Новгород без затей, тем же способом, что и Смоленск. Выпоров плетьми особо горластых, опустошив казну на большую часть и посадив своего наместника с гвардией, отбыли в устье Луги. Небольшой отряд воинов ушел дальше на Север, за поморами, те – прирожденные корабелы. Осень прочно вступила в свои права, с Финского залива дул холодный ветер. Всех гвардейцев и пару десятков плотников бросил на валку леса. Будем срочно ставить срубы и строить дома и бараки. Порывшись в компе, обнаружил приятный подарок – двадцать паровых лесопилок. Четыре произвел на берегу, естественно, без свидетелей. Мои гвардейцы давно разучились удивляться, но мало ли что.
Юрия Коротыша с его корабелами научил пользоваться лесопилками. В устье Луги в темпе рос поселок, появились первые поморы с семьями. Наказав корабелам строить верфи и снабдив их инструментом и документацией, дал задание на закладку восьми кораблей. Половина – «купцы», остальные четыре – военные корабли.
На чертежах подробно объяснил, где и какие пушки ставить. Чертежи кораблей, обработанные компьютером, давали возможность строить наиболее функциональные и быстроходные суда. Такелаж и увеличение парусности решались математически просто. С введением паровых двигателей можно и повременить. Для большей безопасности верфей приказал занять Нарву, заселенную чухонцами, и основать крепость. В самом устье стали строить большой бастион – для защиты от нападений с моря. Пушки доставят позже. Оставив в поселке триста гвардейцев при четырех КПВ и четырех минометах с боеприпасами, в двадцатых числах октября отправились в обратный путь.
Псков без внимания оставлять никак нельзя, решили заглянуть. Нас не ждали и знакомиться категорически не желали. Повторилась история с Великим Новгородом и Смоленском. Псковитянам пришлось-таки смириться с фактом рождения Российского государства. В городе задержались на месяц – ждали крепкого льда на реках. В конце ноября большим санным обозом, в сопровождении трех тысяч конных гвардейцев, двинулись по рекам до Владимира. Наш конный пробег измотал всех до предела. Через месяц показались золотые купола Успенского и Дмитриевского соборов.
Встретили нас очень оригинально: из главных ворот города метнулись две молнии, белая и рыжая. Мой конь дико всхрапнул, поднялся на дыбы. Сынок, поганец, смел меня с седла на спину Малышке, как пушинку, и все происходило в ускоренном ритме. А сладкая парочка неслась со мной в княжий терем. Запоздало треснуло несколько выстрелов.
– Не стрелять! – только и успел просипеть я.
Тигры, не снижая скорости и довольно порыкивая, влетели в терем. Резко затормозили в главной зале, я кубарем скатился на ковер, а два обормота, довольно урча, принялись меня облизывать. Пообнимались вдосталь, затем сделал им выговор – зачем лошадку напугали, охрану переполошили, но кошки прикинулись тупой фанерой – вот ведь засранцы.
– А где Марьяша с Ванюшкой?
Малышка, из положения лежа, прыгнула метров на семь к двери и исчезла. Сынок успокаивающе лизнул меня в лицо.
– Ты опять за свое? Как котенок, ей-богу.
Прибежала жена с сыном, обнялись, поцеловались. Ванюшка повис у меня на плече, рядом прыгали довольные тигры. И только тут ворвалась охрана.
– Ты жив, государь?
– Да успокойтесь вы, то тигры меня встретили.
– Прости, государь, не поспевали мы.
– Пустое, идите.
Сам думаю: да и как вам успеть: скорость у тигра чуть меньше моей, в сем мире им противников нет. Первым делом с дальней дороги – баня. Попарившись и отмывшись, сели в трапезной ужинать. Основательно поев, кое-как добрел до спальни и упал на кровать, не раздеваясь. Вырубился начисто.
Глава 8
Проснулся рано, на командирских часах стрелки показывали всего 6 часов 32 минуты. Оказывается, меня во сне разделили и разули – ничего не почувствовал. Сынок, лежавший рядом с кроватью, поднял голову.
«Спи, спи», – погладил его по лобастой башке. Он уткнулся носом в лапы и засопел. Малышка спала с другой стороны. Я потихоньку оделся и вышел в сад. Необъяснимая тревога не покидала меня вторую неделю.
– Пора в Казань, не иначе с Людмилой беда.
Я знал об этом точно. Неслышной тенью за спиной мелькнули телохранители. Появился адъютант:
– Доброе утро, государь.
– Доброе, доброе. Вася, что нового во Владимире?
Василий сообщил последние новости.
– Вася, чтобы ничего не путать и не забывать, заведи себе папку для важных бумаг. Ферштейн?
– Яволь, мин херр.
«О, собака, и по-немецки наловчился», – подумал я.
– Государь, к тебе бояре владимирские на встречу просятся.
– Чего вдруг, что за надобность?
Василий смахнул у себя с носа снежинку:
– Дык, понятное дело, служить хотят к тебе поближе.
– Да на кой фуй они мне сдались? Хотя ладно, через пару часов пусть будут в Мраморной палате.
Запахнув шубу, пошел в терем. Помылся, побрился, и в трапезную. Марьяша с сыном ждали меня и к завтраку не приступали.
– Как спалось, мои дорогие?
Марьяша молча поцеловала и придвинулась поближе, а Ванюшка просто хлопнулся мне на колени. Затрещал как сорочонок, рассказывая о всяких событиях, с ним приключившихся в отсутствие. Похвалился:
– Я грамоте научился, писать могу и считать до десяти.