— Теперь послушайте товарища Скуратова.
Семен развернул брезент и предоставил ошарашенным головастикам ручной гранатомет с боеприпасом. Он им разжевал, что это такое и поставил задачу, соорудить бронебойную гранату, способную пробить броню толщиной не меньше пятидесяти мм. — Ну и напоследок свои замечания и просьбы, направляйте в письменном виде, в I Управление НКВД старшему майору Судоплатову Павлу Анатольевичу. — Все свободны, а вы товарищи генералы и вы, товарищ полковник, задержитесь. — У меня к вам несколько вопросов и пожелание, которое доведут до вас приказом, а именно — танки Т-26 и Т-28 изымать из действующих частей с заменой на более тяжелые танки. — Приказ к исполнению получите завтра, то же касается противотанковых орудий, сорокопяток — за невыполнение приказа, расстрел. — А теперь, объясните нам, каким образом, 22 июня, танки находились в капонирах без горючего и боеукладок, я имею ввиду в войсках базирующихся вдоль западных границ. — Почему не был выполнен приказ И.В.Сталина от 16.06.1941 г. «О приведении войск в приграничных округах в боевую готовность»?
Лампасники побледнели, я легко прочитал их перепуганные мысли — паскуды, предатели. Шепнул Скуратову:
— Позови Берию.
Пришедшему главному чекисту сказал — потрошите изменников генералов, Лаврентий Павлович, а вот полковник Севастьянов, чист.
На сем, мы с Семеном откланялись и были таковы.
Через день взялись за тяжелую работу — поочередно с Семеном стали перебрасывать диверсантов в прошлое, на короткое время.
Трудились как отбойные молотки — в день забрасывали хронопередатчиком 60–90 человек, в общем за десять дней, туда-обратно, у нас прошло пятьсот человек.
На вторую неделю к нам обратилась военная разведка — их контингент составил двести бойцов невидимого фронта. Переброс осуществляли на уютной поляне, в глухом углу территории диверсионной школы.
Как-то, в конце второй недели, сидя дома после ужина за чаем — Скуратов выдал гениальную идею. — Командир, то что мы сделали, конечно неплохо. — Классные диверсанты будут, не завидую я немцам, но где перспективы на будущее?
— С этого места поподробнее, что ты имеешь ввиду?
— Владимир, ты забыл, кто мы такие? — Ведь наши уникальные способности могут передаваться по наследству.
— Семэн, доставай коньяк, обмоем твою конгениальную идею. — Завтра предложим Берии, я думаю он оценит и поймет блестящую перспективу. — Наливай.
Уговорив бутылочку коньяка, улеглись почивать.
Утром, по дороге на Лубянку, я задал вопрос вслух, в никуда — надеюсь у них тут уже существует искусственное оплодотворение?
Семен отреагировал немедленно:
— А если нет? — Это что же нам придется самим трудится?
— Не дай Бог — поморщился я.
Лаврентий Павлович, сначала никак не мог въехать в тему, пока мы не объяснили все подробно и кое-что показали из нашего арсенала паранормальных способностей.
Берия загорелся нашей идеей, оно и понятно, уж очень заманчивые перспективы на будущее. В тоже время жестоко нас обломал — искусственного оплодотворения пока нет, хотя работы ведутся — обещал узнать подробнее.
— Да, товарищи, через четыре дня, вы приглашаетесь в Кремль, для награждения. — Сейчас вас проводят в наше ателье — нужна парадная форма, что-то вы обтрепались сверх меры. — Да, Судоплатов вас на довольствие поставил?
— Все нормально, не беспокойтесь.
Награждение подгадали к празднику 7-го ноября — в Кремль пригласили 6-го числа. Сама процедура награждения и прочие атрибуты организованы очень четко.
Героев Советского Союза получили всего семь человек, из них один штатский, до сих пор не знаю кто такой, по моему какой-то полярник.
Летчики да полярники дюже популярны в народе — время такое. Затем последовал концерт, не особо нас впечатливший, ну и в завершении банкет.
Народ пил крепко, мужики закаленные ничего не скажешь, но нас перепить слабо. От таких доз алкоголя нормальный человек давно бы умер — наше счастье, что у нас организм не восприимчив к ядам и токсинам. Разлагает их на производные, тоже самое с алкоголем, так что и майор-летчик, и полковник-танкист, здоровенные мужики, кстати, тоже получившие Героев Союза, зря с нами связались. В результате их уставших уволокли дежурные офицеры.
Начались танцы — меня с Семеном пригласили молодые девушки — очень даже симпатичные.
Красавиц пригласили за свой стол, погусарили еще с часик, а потом всей компанией переместились в ближайшую гостиницу — прихватив в коммерческом магазине все для продолжения банкета.
Кстати в Кремле я впервые увидел живьем Сталина — никаких положительных эмоций он у меня не вызвал.
Берия намекал нам на встречу с вождем, да мы отнекивались, ссылаясь на нехватку времени и моральную неподготовленность. Врали, конечно, а что делать.
Я был абсолютно уверен, моя встреча со Сталиным ничем хорошим не закончится — для него естественно. Потому и оттягивал насколько мог, но чему быть того не миновать.
Седьмого ноября присутствуя на параде на Красной площади, нас разыскал порученец Берии и предупредил — десятого ноября, в десять утра за вами заедет машина, предстоит важная встреча, будьте в хорошей форме — в прямом и переносном смысле.
Помню тогда сказал Семену:
— Все, кончилась спокойная жизнь. Нас с тобой хочет видеть Сталин.
— Ничего, командир, прорвемся.
— Да уж…
Но все это случится потом, а пока мы отдыхали с девушками в приличном одноместном номере — отрывались, так сказать, на полную катушку, обмывая наши награды.
Утром десятого сказал Семену — на встречу ты не поедешь, заболеешь гриппом.
— Почему?
— Потому, хочу свести наши будущие неприятности к минимуму.
По дороге понял, везут в Кремль — уже легче, а то выбирайся с дачи, бей ноги — оно мне надо?
Перед рандеву с усатым вождем, меня тщательно обыскал амбалистый грузин в форме, без знаков различия. Берия присутствовал первые двадцать минут, затем, по кивку вождя, вышел.
Разговор велся в основном на военные темы, вдруг Сталин спросил:
— Товарищ Романов, зачем вы нацепили мелкобуржуазное украшение.
Не кривя душой ответил:
— Для меня печатка не столько украшение, сколько атрибут царской власти — я ставлю печать на своих указах. В тринадцатом веке я царь Великой Руси, но видимо в другом измерении.
Сталин попыхтел трубкой.
— Ну, расскажите как там в будущем, ведь оттуда вы к нам прибыли, как мне доложили.
— Думаю правда вам не понравится.
— Я слушаю вас, товарищ Романов.
Ну я и вывалил на него Хрущевское разоблачение культа личности, зверства НКВД и несчастливые судьбы его детей. Я видел, он ощетинился, присмотрелся внимательней — э брат, да ты меня, как того гонца с плохой вестью, решил в живых не оставлять, ну что же, ты, вождь, сам выбрал свою судьбу.
Я посмотрел ему в глаза — бандит, он и есть бандит.
Хлопнул энергоударом в область сердца, в треть силы. Даже руки не поднимал, так плечами передернул. Сталин побледнел, пытался дотянуться до кнопки вызова адъютанта, нет, не получилось. Лицо вождя перекосила мучительная судорога, он схватился за грудь руками и с коротким стоном обмяк в кресле.
Подождав пару минут, я встал и подошел к нему, пощупал яремную вену — пульса не было. Сталин был мертв, прислушался к внутренним ощущениям. Пустота. Я не испытывал ни радости, ни горечи — совсем огрубел душой, ай, да ладно, махнул на себя рукой. Пора звать Берию.
Открыл дверь кабинета — Поскребышев сидел за своим столом и отстраненно смотрел в окно, Берия за маленьким столиком листал какие-то документы.
— Лаврентий Павлович, зайдите, пожалуйста, — я посторонился, пропуская его в кабинет.
Успел шепнул Поскребышеву:
— Вызовите срочно врача.
В кабинете Берия, стоя на коленях, пытался нащупать у вождя пульс.
— Да фули там щупать, сказано в морг, значит в морг.
Берия, с исказившейся физиономией, воззрился на меня:
— Ты что наделал? Убийца.