— Где взял, там уже нет. — Тьен подхватил мелкого на руки, усадил в салазки и укутал одеяльцем. — Пройдемся? — обратился он к другу. — Разговор есть.
Господину Гийому Софи сказала, что оставила Люка с отцом. Она и раньше врала, будто тот приезжает чуть ли не каждый месяц на несколько дней, привозит подарки и деньги, — чтобы не считали их сиротами или беспризорниками. А теперь и доказательство присутствия заботливого родителя налицо. Но на сердце было неспокойно. Работала, а взгляд мимо воли устремлялся к пустому закутку под прилавками, где обычно играл на одеяле Люк, и неуютно было не слышать хоть время от времени его звонкий голосок.
Как он там? Что делает? Поел ли? Не бегает ли по дому босой? Не лезет ли снова в шкаф, поставив друг на дружку табуретки, как в тот раз, когда она едва успела поймать его в миг, когда шаткая конструкция с грохотом обрушилась на пол? А если решит попить, разобьет стакан и поранится? Или на подоконник заберется и опять станет облизывать заледеневшие стекла? Или…
Разве Тьен станет за ним следить? Хорошо, если накормит. И как можно было оставить брата с чужим человеком? О чем она только думала?
К обеду девочка совсем извелась и вместо того, чтобы спрятаться, как обычно, за полками от покупателей и поесть, отпросилась у хозяина сбегать домой.
От калитки заметила расчищенную к крыльцу дорожку — сама собиралась, не успела с утра. Но вместо того, чтоб порадоваться и мысленно похвалить квартиранта, разозлилась. Вот кто его просил? Зачем? Лучше бы за маленьким приглядывал!
Взбежала на крылечко, подергала дверь — заперто. У них всегда заперто, но сейчас это отчего-то испугало. Достала ключ, открыла. Первое, что бросилось в глаза — отсутствие на вешалке черного пальто. Сердце тревожно екнуло. И салазок в углу нет!
— Люк! — Не разуваясь, Софи влетела в комнаты. — Люк, маленький мой!
Кроватка не убрана, на кухне — грязные тарелки. И никого.
— Люк! Тьен!
Толку кричать, когда и так понятно, что в доме их нет?
Девочка постаралась взять себя в руки и успокоиться. Хлебнула воды прямо из длинного носика чайника, присела в кухне у стола.
Тарелка невымытая (чего Тьен не делал, так это никогда не мыл за собой посуду) не одна — значит, малыша квартирант покормил. Салазок нет — гулять пошли.
Куда? Зачем? Разве она говорила вести Люка гулять?
А одел он его или просто шубейку поверх домашнего натянул и на мороз потащил? Бросилась снова в комнату. Вроде бы одел: вещей теплых на полке нет.
Успокоилась немного.
Но куда пошли? Когда? Может, Люк уже голодный? Или они только-только ушли, а до того пообедали?
Проверила: не пообедали. Жаркое, что с вечера готовила, нетронутое, а на супе гладкой корочкой застыл поверху жир — отбирали, расковыряли бы.
Тогда, наверное, придут скоро.
Решила дождаться. Заодно в комнатах прибрать, обед разогреть. Хозяин все равно на целый час отпустил.
Только сердце продолжало взволнованно подпрыгивать в груди.
Трудно отыскать более унылое место, чем ярмарочное поле в будний зимний день. Людей практически нет. Смотровое колесо, к которому летом выстраиваются очереди, чтобы подняться над рекой и поглазеть на убранный яркой зеленью город, застыло, словно вмерзло в засыпанную снегом землю. Молчат скрипучие карусели, а карусельщик скучает в будке: листает старую газету и прикладывается время от времени к маленькой фляге. Помост замело, и балаганщики в отсутствие представлений разбрелись, кто куда. Работает только фокусник в своей палатке и небольшой зверинец, куда Валет и сам не пошел бы, и малого не потащил бы. Какая радость пялиться на грязных, оголодавших зверей? Да еще старик-шарманщик бродил по полю, с обезьянкой на плече. Обезьяна собирала у зрителей, если они находились, монетки и взамен вынимала из мешочка билетики с предсказаниями.
В нацарапанные на желтых бумажках пророчества Тьен не верил, но всегда брал себе одно, а то и два. Из-за шарманщика. Они не водили знакомства и никогда даже не разговаривали, но у старика были мудрые усталые глаза и непослушные кривые пальцы: кости не срослись как следует после переломов, а ломали их когда-то на славу — каждую фалангу, планомерно, молотком или свинцовым гасилом. Так враги или бывшие друзья казнят лучших карманников, лишая всякой возможности зарабатывать себе на жизнь привычным делом.
— Держи, напарник. — Вор протянул малышу монету. — Попытай судьбу.
Люк зажмурился и захихикал, когда ученая обезьянка спрыгнула с плеча шарманщика к нему в саночки, схватила денежку и, проворно цепляясь за потасканный плащ старика, вернулась обратно, чтобы порыться в мешочке и вынуть для маленького клиента счастливый билетик.
— Ну-ка, что там у тебя? О, скорая прибыль! Так и быть, еще конфет на обратном пути возьмем.
Тьен вынул из кармана еще один медячок, подбросил в воздухе, и ловкая зверюшка поймала его налету. Протянула билетик.
— Лучше бы прибыль, — недовольно буркнул парень. Ему досталась встреча с любовью всей своей жизни.
— Еще! — запросил, хлопая в ладоши, мелкий.
Дал еще монетку — вытащить билетик для Шута. Лансу перепала «Счастливая весть». Что ж, может быть, не все бумажки врут.
— Что там «мертвяк»? — перво-наперво узнал Валет у приятеля, когда, обойдя ярмарочное поле, свернули к мосту, не к тому, по которому пришли, а к другому, выводящему к фабричной заставе, перешли его и устроились за столиком в маленькой рюмочной. — Объявляется?
— Объявляется, — не порадовал ответом Ланс. — Сам не видел, но слыхал: все расспрашивает о тебе. Так что сиди пока, где сидишь, возвращаться не спеши.
— Возвращаться я вообще не собираюсь, — огорошил товарища вор.
— Ясно, — хмуро выговорил тот, помолчав с минуту. — Новую жизнь решил начать. Новое дело. И напарника нового уже нашел.
— Я и о старом не забыл. — Тьен выложил на стол глянцевую карточку. — Вот. И вот. — Положил рядом тоненькую пачку денег. — На первое время. Прибарахлишься, костюм новый возьмешь, тулуп свой на что приличное сменишь. Подстричься бы тоже не мешало. А потом пойдешь по этому адресу. Местная контора фирмы «Анстон и Вивер». Я узнавал: им нужны сотрудники, особенно сейчас, в преддверии праздников. Предпочтительно молодые люди, общительные, предприимчивые, готовые преодолевать большие расстояния и небольшие трудности ради будущего успеха. — Эта фраза значилась в объявлении о приеме на работу, и отчего-то врезалась в память.
— А фишка в чем? — спросил Ланс, успевший упрятать в карман деньги.
— Интересная, а главное, честная работа, большие перспективы. Разве этого мало? На первых порах поработаешь в городе. Внесешь залог — смотри, чтоб осталось с того, что я тебе дал, — получишь товар на продажу и рекламные образцы. В основном книги и всякая хозяйственная мелочевка, я не уточнял. Выберешь район поприличнее, будешь обходить дома и магазины, искать покупателей или возможных заказчиков. Язык у тебя подвешен хорошо, справишься.
— Не понял. — Шут нахмурился. — За товар сначала нужно самому заплатить? Не взять и продать, а купить и продать? По-честному, говоришь?
— Ну да, — растянул с ухмылкой Валет. — Будем из тебя порядочного человека делать. Будем, Люк?
Он обернулся к ребенку, но покуда взрослые тянули дешевое вино, малыш, пригревшись в тепле рюмочной, задремал в салазках.
— Зачем из меня кого-то там делать? — громко возмутился Ланс.
Пришлось на него шикнуть.
— Вор из тебя, что из индюка орел, — без обиняков выдал другу Тьен. — Без меня в слободе долго не продержишься. А эта работенка для тебя в самый раз. И платят неплохо — хватит, если снова все в карты не спустишь.
— Все равно не понимаю, — упрямо повторил белобрысый.
Не понимает он! Прямо ведь сказано, не прокормишься воровством. А пуще того — не сегодня, так завтра погоришь. И не жди, что колода вступится, чай, не козырь.
О козыре он тоже хотел спросить, но если б Ланс что знал, уже сказал бы. А сейчас нужно было что-то с самим Лансом решать. Шут даже не отдавал себе отчета в том, что в последние годы живет исключительно за счет более ловкого и удачливого приятеля, а Тьен никогда бы не подумал его этим попрекнуть. Это ведь нормально, когда заработанное тащат в семью и делят на всех? А его единственной семьей был Ланс. Потому и не мог он сейчас просто уйти, оставив того на произвол судьбы. После встречи с коммивояжером появилась идея, может, и не лучшая, но пока и она сгодится. Да и Манон порадуется, та давно дружка пилит, чтоб нормальную работу нашел.