Зал поддержал его одобрительным гудением.

— Ответа на какой вопрос? — сохраняя спокойствие, спросил правитель. Поднялся в полный рост, и гул стих. — В чем вы обвиняете моего сына? В том, что призвал в Итериан тьму? Нет, вы понимаете, что это не так. В том, что вытянул ее из вас и показал? Ткнул носом в то, что вы и сами знали, но прятали, как могли до этого дня? Так может, стоит принять это как урок?

Увы, пламенная речь не произвела должного эффекта.

Лишь секундное замешательство, и тут же кто-то выкрикнул:

— Он — убийца! Ты сам сказал об этом!

— Я сказал, что произошел несчастный случай, — Холгер глазами выискивал в толпе смельчака, но не нашел. И чувства сбоили: большинство собравшихся поддерживало ложное обвинение. — Разве никто из ваших юных соплеменников не допускал трагических ошибок даже будучи в более взрослом возрасте, чем Этьен тогда? Разве их судили за это? Сейчас же мой сын полностью контролирует свой дар. Что и продемонстрировал недавно.

Напрасно он добавил последнюю фразу, сопроводив ее хищной усмешкой, но трудно было сдержаться, глядя на пышущие гневом лица старейших.

— А кто контролирует твоего сына, Холгер? — откликнулся альв, начавший внеурочное собрание. — Ты же не скажешь, что сегодняшнее представление устроено с твоего ведома? И вряд ли поручишься за то, что Этьен сделает завтра. Он опасен для всех нас, признай это. Опасен для Итериана. И твой долг, как шеара, оградить нас от этой опасности.

— Этьен тоже шеар! — обрубил правитель.

— Темный шеар! — не сдавался старейший. — Его тьма опаснее для нашего мира, чем даже пустота. Провидцы, с огрехами, но могут предсказать следующую волну. Разрывы разрастаются постепенно, и от них можно спастись…

— Разрывы растут постепенно? — перебил сына земли звонкий девичий голос. — Расскажите об этом пяти тысячам сильфов Энемиса, которых пустота сожрала в один миг!

Говорила сильфида, пришедшая с Эйнаром. Эсея — воздушная из свиты Этьена.

Но странно было бы, если бы древний альв прислушался к какой-то девчонке.

Хотя услышал-таки и поспешил извратить в свою пользу сказанное ею:

— Насколько я знаю, мать третьего шеара… им же убитая, происходила из Энемиса. Возможно, с уничтожением гор мы получили знак, которого не смогли понять тогда.

Только чудо или Эйнар, не сводивший с сильфиды глаз, помешали ей кинуться на старейшего и оттягать того за косу.

— Знак? — раздумчиво повторил Холгер. — Пустота — наш извечный враг. С каких пор ты, глава семи родов, поддерживаешь действия врага?

Альв понял, что в стремлении подвести слушателей к нужным выводам сказал глупость, и умолк. Правитель решил не упускать такую возможность закончить обсуждения.

— Я чту законы Итериана, — произнес он громко. — И признаю, что некоторые из них были нарушены сегодня моим сыном. Да, шеар не стоит над законом. Но! Над законами стоят четверо. Надеюсь, никто не станет оспаривать этого? И если бы четверо хотели наказать Этьена за совершенное им в детстве, разве они вернули бы его к жизни? Если бы сочли, что шеар не должен управлять тьмой, сохранили бы его опасный дар? Или если бы они хотели помешать ему сегодня, разве не нашли бы способов?

— Ты повторяешь слова сына, — один из старейших воды принял эстафету у притихшего альва. — Он тоже считал, что имеет право бесчинствовать, раз уж четверо не мешают. Но предвечные редко вмешиваются в наши дела лично. Иногда они устраивают нам испытания.

Испытания. Холгер устало прикрыл глаза. Свое испытание Этьен прошел. А вот справится ли он сам?

Правитель обвел взглядом собравшихся, ища тех, кто поддержал бы его. Но таковых было немного. Даже отошедшая подальше от рьяных поборников ложной справедливости мать-дриада, та самая, чью рощу Этьен спас едва ли не ценой своей жизни, не выскажется открыто в защиту мятежного шеара. Водяные, чьи озера он помогал восстанавливать. Посланники, явившиеся с Западного континента — пустота разрушила его почти полностью, и именно туда Этьен отправился, когда был закрыт последний разрыв… Никто не вспомнит сейчас об этом. Нет больше спасителя Итериана. Есть темный шеар. Страх застил глаза и сердца, а страх — первый шаг к ненависти…

— Хочу напомнить, что сегодня мой сын покидает Итериан. Навсегда.

«Это не поможет, — услышал правитель в своей голове голос матери. — Они умолкнут сейчас, но не успокоятся…»

«Они уже зовут своих, — отрапортовал делающий вид, что его не занимает общий разговор, Эйнар. — Я перехватил два послания по воздуху и одно по воде»

«Знаю, — ответил правитель. — Два по воздуху, одно с огнем. Я тоже слежу»

Снова оглядел зал. Остановился на четверке стихийников у тронного возвышения — его собственная свита, его друзья, побратимы. Не поймут, но и против него никогда не пойдут. Но все-таки не поймут. Это дело особое. Семейное.

— Ты — шеар! — кричали ему. — Долг шеара превыше всего!

— А ну заткнулись все! — сейчас Холгер походил на своего старшего сына как никогда. Даже слова, вырвавшиеся сами собой, подходили больше резкому на язык Этьену, а не его всегда спокойному и уравновешенному отцу. — Я — шеар, да. Но я еще и ваш правитель. Забыли? Указываете мне в моем доме, как я должен поступить с моим сыном?!

Хотелось добавить: «Пошли вон!» и глядеть, как они разбегаются, словно тараканы… Но, увы, в этом удовольствии пришлось себе отказать.

«Эйнар, я могу на тебя рассчитывать? Их слишком много, один не справлюсь»

«Всегда», — отозвался, не задумываясь, сын.

«Арсэлис?»

Шеари ответила легким кивком.

«Мама, проследи, чтобы воздух не выдал…»

«Эсея поможет, — вставил Эйнар и добавил поспешно: — Я за нее ручаюсь!»

Стихийников Этьена Холгер и не собирался трогать. Сын сам решит, как поступить с ними. А кто-то мог и помочь.

«Лили, земля не должна сохранить это в памяти»

«Жаль…»

Холгеру тоже было жаль. В кои веки он совершит что-то не по воле четырех, а может даже против нее… Жаль.

— Ты не отдаешь себе отчета в том, что делаешь, — прошипел до смерти уже надоевший альв.

— Ты даже не представляешь, что я делаю, — не удержался от ухмылки правитель. — Никто не смеет угрожать моей семье!

«Холгер, они что-то почувствовали», — просигналила Арсэлис.

«Справимся, — успокоил он ее. — Думаю, у нас будет еще один помощник»

Дело-то семейное.

Фернан стоял в отдалении рядом с молодым тритоном из свиты Этьена, который, видимо, уже успел в красках обрисовать флейму все, что тут произошло. Но эмоции Фера не нашли отражения ни в его лице, ни в жестах. Что-что, а прятать чувства он умел.

Но, как было известно правителю, умел он не только это.

На мысленный призыв откликнулся сразу, выслушал и ответил вспышкой согласия. Сестру он любил, но не настолько слепо, чтобы обвинить племянника в ее смерти и отвернуться от того в трудный миг.

Только уточнил: «Всех? И Генриха?».

Лэйда Холгер видел в толпе уже несколько раз. Тот отрешенно бродил между стихийников, никому не нужный и неинтересный, словно искал что-то. Но то, что он потерял, никто ему не вернет.

«И Генриха».

Пусть сын и не одобрит потом и благодарен навряд ли будет…

— Мы еще вернемся к этому разговору! — пригрозил альв. — Совет этого так не оставит!

Правитель равнодушно пожал плечами.

«Поверху что пускать?» — спросил Фернан, задвинув себе за спину мальчишку-тритона.

«Оставьте это мне», — отозвалась Арсэлис.

Холгер кивнул: кому, как не женщинам, быть устроительницами торжественных приемов.

«По моему сигналу…»

Шеар взмахнул рукой, и яркое пламя, переливающееся сотней оттенков, охватило зал. И в этом пламени стояли, не шевелясь, стихийники. Не кричали, не метались в ужасе. Этот огонь не нес боли и разрушений. В этом огне все были счастливы. Они слушали музыку и торжественные речи, любовались волшебными иллюзиями, танцевали… И славили третьего шеара — спасителя Итериана…

«Все-таки надо было напоследок сказать, чтобы шли вон», — подумал, обессиленно рухнув в кресло Холгер.